В истории человечества нелегко найти другую столь же гениальную личность, как основатель искусства Высокого Возрождения Леонардо да Винчи (1452-1519). Всеобъемлющий характер деятельности этого великого художника и учёного стал ясен только тогда, когда были исследованы разрозненные рукописи из его наследия. Леонардо посвящена колоссальная литература, подробнейшим образом изучена его жизнь. И тем не менее многое в его творчестве остается загадочным и продолжает будоражить умы людей.
  Леонардо Да Винчи родился 15 апреля 1452 в селении Анкиано близ Винчи: недалеко от Флоренции, в провинции Тоскана в Италии. Он был незаконнорожденным сыном флорентийского нотариуса синьора Пьеро да Винчи. Отец Леонардо ещё в молодых летах влюбился в простую деревенскую девушку Катерину; говорят, что она была поразительной красоты и что молодой Леонардо чрезвычайно походил на мать. Вообще у Леонардо было последовательно три мачехи - законные жены Пьеро. Красавец-мальчик, отличавшийся при этом необыкновенным умом и приветливым характером, стал всеобщим баловнем и любимцем. Этому отчасти способствовало то обстоятельство, что первые две мачехи Леонардо были бездетны и перенесли свою материнскую любовь на незаконнорожденного.
  О матери Леонардо да Винчи сохранилось мало сведений. Известно только, что после первой женитьбы Пьеро Катерина прекратила почти всякие отношения с обольстившим её синьором и даже вышла замуж за какого-то крестьянина. Вскоре после того Катерина умерла, Пьеро взял маленького Леонардо в свой дом, где он воспитывался на попечении у первой мачехи, Альбиеры ди Джованни, и, главное, бабушки - матери отца - Лючии, которая в нем души не чаяла. Вторая мачеха Леонардо, Франческа Ланфредини, вышла за Пьеро, когда ей было 16, а Леонардо - 13 лет, так что они оказались почти товарищами; последняя же, Маргарита, как говорят, была даже моложе своего пасынка; и все три мачехи умерли еще в весьма молодых летах. Из своих детских воспоминаний Леонардо вынес о первых двух приемных матерях впечатление юности, красоты и нежных, почти сестринских ласк.
  Леонардо да Винчи в ранней юности получил основательную математическую подготовку и до самой смерти продолжал заниматься математикой. Влияние Паоло Тосканелли, знаменитого флорентийского врача и философа, бывшего в то же время крупнейшим из местных математиков, на умственное развитие юного Леонардо было весьма значительно. Его можно проследить во многих сочинениях и даже художественных произведениях Леонардо; так, благодаря Тосканелли, Леонардо живо заинтересовался особенностями тропической природы.
  Кроме математики, Леонардо да Винчи усердно занимался древними языками и историей, и его сочинения и художественные произведения свидетельствуют о глубоком знании классического мира. В виде развлечения Леонардо занимался также музыкой, играл на скрипке и на арфе и достиг такого совершенства, что был одним из самых модных учителей музыкального искусства.
  Первоначальную художественную школу прошел Леонардо да Винчи под руководством одного из лучших тогдашних флорентийских скульпторов и живописцев - Андреа ди Микеле ди Франческо Чони, известного под прозвищем Верроккьо. Он приучил юного Леонардо не только к добросовестному труду, но и к точному наблюдению природы, а также указывая ему на необходимость основательного изучения анатомии (В то время был знаменит рецепт Леона Баттиста Альберти: "Нарисуй скелет, покрой его мускулами и жилами и тогда только облеки кожей").
  Леонардо да Винчи поступил учеником в мастерскую Верроккьо в четырнадцатилетнем возрасте, в 1466 году, когда учителю было только тридцать лет, и он сам ещё продолжал совершенствоваться. Появление гениально даровитого ученика ещё более оживило и без того славившуюся мастерскую Верроккьо; быстрые успехи Леонардо подстрекали самого учителя к труду и совершенствованию, а позднее повлияли на решимость Верроккьо посвятить себя скульптуре преимущественно перед живописью. Двадцати лет от роду, в 1472 году, Леонардо был провозглашён "мастером", но тем не менее, вследствие привязанности к учителю, оставался в его мастерской ещё в течение пяти лет.
  Леонардо имел хороших учителей, но более всего учился у самого себя. Необычайная разносторонность его натуры обнаружилась ещё в ранней молодости. С детства он "владел пером" в самом широком смысле слова, рисовал, писал и вычислял шутя. В детстве мальчик уже славился умением рисовать карикатуры. Кроме наук и искусств, он в молодости много занимался физическими упражнениями, превосходно ездил верхом, отлично косил и рубил дрова, был прекрасным пловцом, грозным бойцом на шпагах. Отличный товарищ в кругу молодых людей, Леонардо имел много друзей, но еще больше того любил общество прекрасных флорентиек, у которых пользовался большим успехом. Всё было на стороне юного художника: красота, сила, ловкость в танцах, всё, что нравилось женщинам, к тому же выдающиеся и привлекательные таланты - живопись, музыка, даже поэзия. Леонардо бывал на всех балах, на всех концертах, участвовал во всех блестящих кавалькадах; его прозвали волшебником за умение одушевлять и очаровывать общество. Он сочинял мелодии для танцев, писал слова и составлял музыку для серенад, импровизировал сонеты, из которых сохранился только один - скорее философского, чем любовного, характера. "Самый красивый мужчина во всей Флоренции",- говорили о нем не только женщины, но и его первые биографы. Мужественная сила соединилась в нём с почти женственной тонкостью черт лица; густые, прекрасные волосы, дальнозоркие, живые и проницательные глаза, "повелительные" брови, высокий открытый лоб, несколько насмешливая улыбка, выхоленные руки, одинаково владевшие шпагой и кистью, нога патриция, которой восхищались дамы и которой повиновались самые строптивые кони.
  Этот юноша вёл самую разнообразную жизнь; нельзя сказать, чтобы беспорядочную, потому что она была вполне в нравах того весёлого времени и еще более потому, что Леонардо умел из жизни извлекать художественный материал. Было в его натуре много эксцентричного: он любил писать на манер восточных народов, т. е. от правой руки к левой. Леонардо с одинаковым жаром предавался науке, искусству, забавам, любви. Его знала вся Флоренция, и часто этот весельчак, превращаясь в серьезного мечтателя, задумчиво блуждал по улицам города, в мягкой суконной шляпе, тёмном плаще, модных кожаных башмаках и всегда с записной книжкой за поясом: сюда он вносил заметки о виденном и слышанном, здесь же набрасывал первые грубые эскизы.
  Леонардо много учился и много влюблялся, но его лучшей учительницей и самой дорогой любовницей была природа. "Одна только природа наставница высших умов",- сказал он, предвосхищая мысль Бэкона. Но надо не только наблюдать, а также размышлять о наблюдаемом. "Теория - полководец, практика - солдаты",- сказал Леонардо и на деле всегда следовал этому изречению.
  Помимо Верроккьо, Леонардо имел ещё двух даровитых учителей. Один из них - Лука делла Роббиа, родоначальник целой семьи художников, прославившихся прекрасными работами из фарфора. Другой - Сеттиньяно, замечательный скульптор, особенно удачно изображавший женщин и детей. Из старших соучеников Леонардо на него повлиял разве один Боттичелли, прославившийся своими чудными рисунками к "Божественной комедии" Данте.
  Первой серьёзной работой Леонардо да Винчи было изображение одного из двух ангелов, фигурирующих на лучшей из картин его учителя Верроккьо, а именно "Крещение Спасителя". Об этой картине составилась целая легенда, впервые рассказанная старинным биографом Вазари. По его словам, дело было так. Написав Иоанна Крестителя и Христа, Верроккьо хотел во что бы то ни стало изобразить двух ангелов, благоговейно созерцающих происходящее в их присутствии великое событие. После долгих неудачных попыток Верроккьо изобрёл одного ангела, нельзя сказать, чтобы весьма удачно; но другой положительно не удавался, и художник временно оставил картину недоконченной. Воспользовавшись отсутствием учителя, Леонардо взял кисть и нарисовал другого ангела. Возвратившись и увидя работу ученика, Верроккьо был так изумлён, что воскликнул: "Если ты, почти не учившись, сразу превзошел меня, возьми мою палитру, а я опять возьмусь за резьбу". Новейшие исследования показали, что, не ограничившись фигурой ангела, мальчик-живописец переделал и усовершенствовал почти всю картину учителя, начиная с фигуры Христа и оканчивая руками первого, написанного учителем, ангела. Что касается второго, вполне не удавшегося Верроккьо ангела, то Леонардо попросту замазал его краской - следы этой работы замечаются до сих пор на картине - и сверху написал другого. Тропический ландшафт также принадлежит Леонардо, и из-под скал и воды, виднеющейся вдали, ещё ясно заметны следы первоначального ландшафта, написанного Верроккьо. Только фигура Иоанна Крестителя принадлежит исключительно Верроккьо и без сомнения составляет венец его художественного творчества.
  Вазари также сообщает любопытный рассказ, из которого видно, каким образом Леонардо брал уроки у своей лучшей наставницы - природы. Ещё мальчиком Леонардо понял, что даже ужасное и чудовищное, поскольку оно может быть предметом художественного творчества, должно быть не рабским воспроизведением природы и не плодом ничем не обузданной фантазии, а синтезом того, что наблюдается в природе.
  "Синьор Пьеро да Винчи,- повествует Вазари,- находясь в деревне, встретил одного крестьянина, который попросил его отвезти во Флоренцию вырезанную им самим из фигового дерева круглую доску и отдать там какому-нибудь живописцу, чтобы тот намалевал на ней вывеску. Отец Леонардо охотно согласился, так как часто пользовался этим крестьянином для своих надобностей, во время рыбной ловли и на охоте, потому что этот человек был весьма искусным рыболовом и птицеловом. Приехав во Флоренцию с этой вывеской, Пьеро поручил своему сыну нарисовать на ней что-нибудь особенное, не сказав зачем и для кого. Леонардо взял доску и, видя, что она была весьма грубо выстрогана и крива, выправил её на огне и дал точильщику обточить и отполировать. Наведя затем на неё белила и приготовив по своему вкусу, Леонардо стал обсуждать, что бы такое нарисовать? Он остановился на мысли изобразить нечто ужасное, более чудовищное чем Медуза древних. Задавшись этой целью, он поселился в уединённом месте и стал собирать всякого рода чудовищных и странных животных, кузнечиков, саранчу, летучих мышей, змей, ящериц. Он расположил все это таким странным образом, что составил из них ужасное чудовище, выползающее из мрачной расщепленной скалы. Казалось, что дыхание этого чудовища заражало и воспламеняло воздух, черный яд вытекал из его пасти, глаза метали искры, дым клубился, выходя из широко раскрытых ноздрей. Во время этой работы Леонардо много страдал от смрада, распространявшегося от всех этих мертвых животных, но его рвение превозмогало всякие препятствия.
  Между тем, ни отец Леонардо, ни крестьянин не требовали вывески, может быть, оба забыли о ней. Леонардо предупредил синьора Пьеро, что работа готова и что отец может прислать за ней. Синьор Пьеро явился сам однажды утром в мастерскую сына. Он постучал, Леонардо отворил и просил подождать, так как надо поставить вывеску на подставку и осветить надлежащим образом. Осветив свою картину яркими лучами света, сын попросил отца войти. Отец, увидя это чудовище и забыв о цели своего посещения, не мог поверить тому, что видит только картину, и бросился бежать. Леонардо удержал его и сказал: "Отец, эта картина производит как раз такое впечатление, какого я ожидал, возьмите же её". Синьор Пьеро был восхищён. Он потихоньку купил у одного лавочника другую вывеску, на которой было изображено сердце, пронзённое стрелой, и подарил крестьянину, который на всю жизнь остался благодарным за этот дар. А добрый отец не говоря ни слова, продал картину сына флорентийским купцам за сто дукатов, эти же купцы вскоре получили за неё от миланского герцога втрое более".
  Преимущественное внимание юного Леонардо было всегда обращено на изучение человека, причём, он наблюдал, где мог, и всё, что мог, и, не ограничиваясь наблюдениями, производил даже настоящие художественные опыты. Леонардо любил бродить по городским площадям, вмешиваясь в толпу торгующего или гуляющего народа, и всюду высматривал, не найдется ли какой-нибудь странной головы с необычными чертами лица или редкой формой бороды. Увидев подобную фигуру, он нередко целый час следил за таким человеком, стараясь запечатлеть в своем уме черты его лица и, возвращаясь домой, рисовал его по памяти. Часто также Леонардо отправлялся на рынок, где торговали крестьяне, выбирал между ними наиболее поражавшие его фигуры, приглашал их к себе домой и угощал на славу. Леонардо рассказывал им смешные истории или внезапно вынимал из-под плаща фантастических животных, вылепленных им из воска и двигавшихся по столу вследствие движения наполнявшей их внутренность ртути. Иногда также Леонардо брал птичьи внутренности и наполнял их воздухом до такой степени, что они принимали чудовищные размеры. Простоватые зрители, видя в этом демоническую силу, в ужасе прятались или принимали естественно драматические позы. Как только крестьяне уходили, Леонардо, все время внимательно наблюдавший за их жестами, позами и выражениями лиц, поспешно брал уголь, перо или кисть и набрасывал свои впечатления. Страсть к наблюдению результатов сильных ощущений доходила у Леонардо до такой степени, что он нарочно отправлялся на площади, где совершались казни, - присматриваться к выражению лиц преступников и зрителей.
  В начале 70-х годов XV столетия, Леонардо усиленно учился и нарисовал множество эскизов и этюдов, из которых особенно важны головы, по преимуществу женские. Почти каждая из таких головок выражает какое-нибудь чувство - то тихую грусть, то благоговение, то радостную надежду. Но и в чисто техническом отношении эти ранние рисунки Леонардо имеют важное значение. Вместо того, чтобы, по тогдашнему обычаю, обрабатывать рисунок перекрестными штрихами, Леонардо употребляет тонкие параллельные штрихи. Наблюдая природу, изучая эффекты света и теней, Леонардо убедился, что в природе почти нет резко ограниченных линий, и вместо них он пользуется переливами и полутенями. По словам самого Леонардо, переход от света к тени "подобен дыму".
  Там, где Леонардо чувствовал недостаток в живых моделях, он старался пополнить его моделями искусственными: набросав несколько первых грубых эскизов, Леонардо брал глину или гипс и лепил модель. Работая таким образом, он первый постиг в совершенстве искусство распределения света и теней.
  Настоящим поприщем Леонардо должны были стать крупные исторические сюжеты, в том числе сюжеты из Ветхого и Нового Завета. В числе самых ранних произведений Леонардо картины на сюжеты: "Адам и Ева", "Благовещение". Картон, изображавший грехопадение пропал. По словам Вазари: "Юному Леонардо поручили нарисовать картон, который должен был послужить моделью для фландрских ткачей, получивших от португальского короля заказ сделать шёлковый златотканый занавес. Картон изображал Адама и Еву в момент грехопадения. Для украшения картона Леонардо изобразил множество животных на лугу, испещрённом тысячами цветов, которые были изображены им с поразительной точностью и необычайной правдивостью.
  По мнению Гуссе, завещание Леонардо не столько "католическое", сколько юридическое. Этим и объясняется парадокс, перед которым останавливается Гуссе, сравнивая последнюю волю трех великих людей: Микеланджело, Рафаэля и Леонардо. "Наименее религиозный из троих,- говорит критик,- написал наиболее христианское завещание". Да, потому что был стар, опытен, быть может, и потому, что болезнь заставила его пережить воспоминания самого раннего детства. Объяснение Вазари ближе всего к истине; но то, что ему кажется "обращением", есть предсмертная слабость гения.
  Завещание Микеланджело действительно характеристично: "Мою душу - Богу, мое тело - земле, мое имущество - близким",- это все; республиканские простота и мужественность. Не менее замечательно завещание Рафаэля. Заранее догадываясь о близкой смерти, он назначил в завещании приданое для своей невесты Маргариты, не забыл даже ее дядю, кардинала Биббиена, заранее избрал себе могилу в Пантеоне, истратил 1000 золотых скуди на часовню и на панихиды, подарил ученикам все свои начатые картины.
  Ровно ничего выдающегося и оригинального нельзя найти в завещании Леонардо, исключая крайне мелочные подробности, которыми он желает обставить свои похороны, да еще разве странные для нашего слуха, но обычные в XVI веке выражения, вроде следующего: "Прежде всего он (Леонардо) поручает свою душу нашему владыке Господу Богу, славной Деве Марии, монсиньору св. Михаилу и всем блаженным ангелам и святым мужского и женского пола в раю". Назначив себе по возможности пышные похороны, Леонардо требует, чтобы по нему были отслужены три большие и 30 малых панихид и чтобы на его похоронах было 60 факелов, несомых 60 нищими. Леонардо да Винчи, много изучавший анатомию и медицину, боялся быть погребенным заживо, чем объясняется значительное количество назначенных им месс; что касается лиц, упомянутых в завещании,- главным наследником Леонардо и в то же время его душеприказчиком назначен Франческо Мельци "в вознаграждение за услуги, оказанные в прошлом". Ему Леонардо завещал все свои книги, инструменты и рисунки. Вилланис и Салаи названы в завещании просто "слугами", не забыта и верная служанка Матурина, получившая "хорошую одежду черного сукна, украшенную кожей, суконную шляпу и десять дукатов единовременно". Даже братья Леонардо получили по завещанию 400 экю.
  Еще 23 апреля 1518 года было написано это завещание, через год Леонардо скрепил его королевской печатью. Еще девять дней спустя, 2 мая 1519 года, Леонардо скончался, после довольно продолжительной болезни, шестидесяти семи лет от роду.
  Вот рассказ о смерти Леонардо, переданный Вазари: "Будучи уже стар, Леонардо заболел и пролежал несколько месяцев, чувствуя близость кончины, он занялся исключительно истинами нашей святой католической религии. Скорбя о своих грехах, больной исповедался со смирением и, приготовляясь набожно принять причастие, приподнялся, хотя не мог стоять. Друзья и слуги поддерживали его, король, часто посещавший его по-приятельски, вошел как раз в эту минуту. Леонардо, весьма уважавший монарха, снова лег в постель и, рассказывая королю подробности своей болезни, просил прощения у Бога и людей в том, что не сделал для искусства всего, что мог бы сделать. Вдруг с ним сделался припадок судорог. Король встал и стал поддерживать ему голову, чтобы облегчить страдание; но божественный художник как будто почувствовал, что не может надеяться на ещё высшие земные почести, и испустил дух в объятиях короля".
  Несмотря на заботы Леонардо да Винчи о своих похоронах, могила его была забыта в XVII веке, а в нашем столетии понадобилась вся проницательность и настойчивость французского критика Арсена Гуссе для того, чтобы открыть её, раскопать и не без священного трепета взять в руки череп великого старца. С помощью садовника замка и его дочери Арсену Гуссе, после долгих поисков, удалось найти великолепный череп, с сохранившимися еще восемью зубами, с широким и высоким челом, затем были найдены камни с полу стертыми буквами INC. После некоторых поисков удалось еще найти плиты с буквами LEO и, наконец, DUS. Сомнения более не было: эти буквы, украшенные затейливыми арабесками, очевидно, гласили LEOnarDUS vINCius.